Путь ко спасению - Страница 55

Итак, вошедши внутрь, утвердись в зрении духовного мира и начинай возгревать деятельность жизни духовной, или переходи сначала к помышлению, чтобы потом возыметь и в чувстве показанные состояния, — все это есть спасенное устроение ума и сердца. Существенное и неизбежное приготовление к сему суть внутрь–пребывание и зрение духовного мира. Первое вводит, а последнее поставляет человека в некоторой духовной атмосфере, благоприятствующей горению жизни. Потому, можно сказать, только производи эти два приготовительные делания — и последнее пойдет само собою. Жалуются часто: ожестело сердце… Не дивно. Не собирается внутрь и не навык тому, не установляется, где должно, и не знает сердечного места, — как же быть исправной жизнедеятельности? Это — то же, что сдвинуть сердце с места и требовать жизни. Кто воздвигнет веру, зрящую мир духовный, и себя в нем, тот не может не прийти в тревожное состояние, не размягчиться, а когда это есть, то после не так трудно печатлеть и другие чувства.

В пособие для сего, так же как и в зрении духовного мира, берут места Писания, кратко и сильно выражающие то или другое состояние, например: пощади Твое создание, Владыко; возсмердеша и согниша раны моя… (Пс. 37, 6); аще Сына Своего не пощаде… (Рим. 8, 32); имиже веси судьбами, спаси мя… и прочее, — и действуют ими, часто повторяя одно и то же до напечатления.

Не всякое всегда легко чувство, но иногда одно, а иногда другое, и пользоваться должно такими предрасположениями для скорейшего стяжания сих чувств. Оно легко открывается во время утреннее или должно так делать, чтобы в это время открылось, дабы потом целый день быть с ним. Разверзи сердце и совершай молитвование, и что подвигнется в сердце, при том неотступно и будь вниманием. Облеки это чувство Писанием и повторяй его. Действуя так, будешь все в чувстве и скоро навыкнешь деланию духовному. Должно, впрочем, помнить, что не всегда полезно ожидать предрасположения: иногда должно действовать, хотя ничего нет на душе, а иногда, когда есть одно, надобно вытеснить его другими, ибо, судя по состоянию духа, иногда надобно наклониться на одно, а иногда преимущественно на другое чувство. Само собою, что это будет самое счастливое строение духа, если кто может все их проходить разом. Такое совершенство духовной жизнедеятельности должно поставить целью и искать его. Для того всякий раз, когда становится кто на молитву, по собрании внутрь и вступлении в мир духовный, начинать воспроизводить их по порядку, одно за другим, сначала хоть в помышлениях, пока даст Господь и в чувствах. Хорошо для этого избрать какую–либо молитву, в которой были бы они все, затвердить и перечитывать часто со вниманием. Молитв множество в Псалтири, и всякий может найти по себе, ибо не для всякого одна молитва. Они кратко содержатся в двенадцати дневных и двенадцати ночных прошениях святого Златоуста. Но то несомненно, что нет надежнейшего средства к их напечатлению, как пребывание в церкви на богослужении.

Как эти чувства способствуют горению духа ревности, очевидно само собою: будь хоть одно, и он уже теплится, потому что каждое из них входит в его состав и имеет в нем свою частичку. Дух ревности прост и единичен, но всеобъемлющ. Начальным чувством всегда должен быть страх Божий, а заключительным — самоуничиженное предание себя в волю Божию, благую, нас спасающую. Первое выносится из зрения духовного мира, последнее же рождается из всех последующих по вере. Впрочем, какие чувства из каких и как вырождаются, определить нет возможности, — у всякого это бывает своим образом. Оттого у святых отцов и разные на то указания, или разные объяснения. Большею же частью они предлагаются в раздробленных наставлениях: имей страх Божий, вся вмени уметы (все почитай за сор — Ред.), не люби мира, имей себя под всеми и во всем себя осуждай, зри грехи свои, к Богу единому прибегай. Совокупность всех — в болезненном, со страхом Божиим, припадании к Богу с словами: «Господи, имиже веси судьбами, спаси мя, я же буду трудиться по силе». Тут — все. Кто навыкнет поставлять себя в духе в такое чувство, тот имеет готовое и безопасное пристанище.

Быть в каком–нибудь чувстве очень многозначительно в духовной жизни. В ком есть оно, тот уже — внутрь себя у сердца, ибо мы всегда вниманием в действующей части, и если это сердце, то — в сердце. Кто внутрь себя, тому и мир духовный открыт. Отсюда видно, что как внутрь–пребывание, с зрением иного мира, есть условие к возгреванию духовных чувств, так и обратно — последние предполагают первые и своим рождением вызывают их. Совокупным же взаимодействием тех и других спеется духовная жизнь. Кто в чувстве, того дух связан и привязан, а у кого нет его, тот парит. Потому, чтоб успешнее пребывать внутрь, спеши до чувства, хотя тоже чрез напряженное самовнедрение. Оттого кто хочет остаться с одним собиранием умовым, тот трудится напрасно: одна минута — и все разлетается. Не дивно после сего, что ученые, при всем образовании, непрестанно мечтают: это — оттого, что работают одною головою.

Нет нужды в частности излагать правила и свойства каждого чувства — это должно быть предметом частных наставлений, размышлений, чтений. У святых отцов они большею частию излагаются отрывочно, в виде изречений. Главное, чего они искали и что советовали, это понять духовное строение и уметь держать его. Кто достигнет сего, тому остается одно правило: будь внутрь, имей тайное поучение в сердце. Тайным поучением они называли зрение какого–нибудь предмета из духовного мира или возбуждение духовного чувства посредством какого–либо слова Священного Писания, или слова отеческого, или молитвенного. Так у них: поучайся в памяти Божией, в памяти смертной, в памяти грехов, самоукорении, то есть сознай сей предмет и говори о нем внутрь безпрестанно, например: Камо пойду? (Пс. 138, 7) или: червь, а не человек (Пс. 21, 7). Это и подобное, во внимании и чувстве творимое, есть тайное поучение.